Саксония также представляла собой значительную экономическую ценность; во время войны ее безжалостно выкачивали, обеспечивая более трети всех военных расходов Пруссии, хотя трудно установить, насколько весомым был вопрос финансов и ресурсов в расчетах Фридриха.
Вторжение в Саксонию могло быть оправдано с чисто стратегической точки зрения, но его политические последствия были просто катастрофическими. Антипрусская коалиция приобрела импульс самодовольного возмущения. Россия уже навязала альянсу наступательную конструкцию , а французы - нет. Они вполне могли бы сохранить нейтралитет, если бы Фридрих не спешил и не стал жертвой неспровоцированного нападения австрийцев или русских. Вместо этого Франция и Австрия заключили Второй Версальский договор (1 мая 1757 года), имевший откровенно наступательный характер, по которому Франция обещала поставлять 129 000 солдат и 12 миллионов ливров ежегодно до тех пор, пока не будет восстановлена Силезия (в награду Франция должна была получить контроль над австрийской Бельгией). Русские присоединились к наступательному союзу, предоставив еще 80 000 войск (они планировали присоединить к России польскую Курляндию и компенсировать контролируемую Россией Польшу Восточной Пруссией); территории Священной Римской империи выставили имперскую армию в 40 000 человек; даже шведы присоединились, надеясь отвоевать часть или всю Померанию.
Иными словами, это была не просто война за решение судьбы Силезии. Это была война за раздел, война за будущее Пруссии. Если бы союзники достигли своей цели, Королевство Пруссия прекратило бы свое существование. Лишившись Силезии, Померании и Восточной Пруссии, а также менее значительных территорий, на которые претендовали различные члены имперского контингента, объединенное государство Гогенцоллернов вернулось бы к своему первозданному состоянию - не имеющего выхода к морю северогерманского курфюршества. Это в точности соответствовало бы планам ключевых австрийских политиков, целью которых было, по меткому выражению Кауница, "сведение Брандебургского дома к его первобытному состоянию маленького и второстепенного государства".32
То, что Фредерик смог одержать верх над таким мощным перевесом сил, казалось современникам чудом, и до сих пор кажется удивительным нам. Как это можно объяснить? Очевидно, что пруссаки обладали определенными географическими преимуществами. Контроль Фридриха над Саксонией давал ему компактную территориальную базу (не считая Восточной Пруссии и Вестфальских княжеств, конечно), с которой можно было начинать операции. На южных окраинах Силезии его прикрывали Судетские горы в Северной Богемии. Его западный фланг прикрывала финансируемая британцами Наблюдательная армия в Ганновере; этого было достаточно, чтобы некоторое время сдерживать французов в этом секторе. В течение четырех лет 1758-61 годов Пруссия получала от британского правительства ежегодную субсидию в размере 670 000 фунтов стерлингов (примерно 3 350 000 талеров) - сумма, достаточная для покрытия примерно пятой части прусских военных расходов. Фредерик (который рано решил не защищать ни Восточную Пруссию, ни Вестфальские территории) также пользовался преимуществом внутренних оборонительных линий, в то время как его враги действовали (за исключением Австрии) на большом расстоянии от дома. Разбросанные по периферии основного театра военных действий, союзники испытывали трудности с эффективной координацией своих действий.
Кроме того, как и практически во всех случаях коалиционной войны, существовала проблема мотивации и доверия: Одержимость Марии Терезии уничтожением прусского "монстра" не разделялась большинством других партнеров, у которых были более ограниченные цели. Франция была озабочена в первую очередь атлантическим конфликтом, и интерес французов к борьбе с Пруссией быстро угас после сокрушительной победы Пруссии при Россбахе (5 ноября 1757 года). По пересмотренному Третьему Версальскому договору, подписанному в марте 1759 года, французы сократили свои военные и финансовые обязательства перед коалицией. Что касается шведов и различных германских территорий, представленных в имперской армии, то они были заняты легкой добычей и не были склонны продолжать изнурительную войну на истощение. Самым сильным звеном коалиции был австро-русский союз, но и здесь возникли проблемы. Ни одна из сторон не хотела, чтобы другая получала непропорционально большие выгоды от конфликта, и, по крайней мере, в одном решающем случае это недоверие вылилось в нежелание австрийцев направлять силы на закрепление русской победы.
Однако не следует думать, что конечный успех Пруссии был предрешен. Третья Силезская война затянулась на семь лет именно потому, что этот вопрос оказалось так трудно решить военным путем. Не было непрерывной череды прусских побед. Это была ожесточенная борьба, в которой успех для Пруссии означал выживание, чтобы сражаться дальше. Многие из прусских побед были невелики, дорогостоящи по потерям и недостаточно решительны, чтобы окончательно изменить соотношение сил в конфликте в пользу Пруссии. Например, в битве при Лобосице (1 октября 1756 года) пруссакам удалось добиться тактического контроля над полем боя ценой больших потерь в людях, но оставить основную часть австрийской армии не сломленной. То же самое можно сказать и о сражении при Лигнице (15 августа 1760 года) против австрийцев в Силезии; здесь Фридрих точно оценил позиции противника и быстро переместился, чтобы нанести удар по одной из двух разделенных австрийских армий и вывести ее из строя до того, как другая сможет эффективно ответить. Эта инициатива была успешной, но австрийские войска в этом районе остались практически нетронутыми.
Было несколько сражений, в которых блестяще проявились ум и оригинальность Фридриха как полевого командира. Самой впечатляющей победой стала битва при Россбахе (5 ноября 1757 года) против французов. Здесь 20 000 пруссаков оказались в меньшинстве два к одному по сравнению с объединенными франко-имперскими силами. Когда франко-имперцы обошли прусские позиции, надеясь обойти их слева, Фридрих с впечатляющей быстротой провел передислокацию, направив кавалерию, чтобы смести конные полки на фронте союзного наступления, и перестроив свою пехоту в смертоносный строй "ножницы", из которого они могли подвергнуть французские и имперские колонны сильному обстрелу и атаковать. Потери Пруссии составили 500 человек против 10 000 у противника.
Одной из центральных черт боевого искусства Фредерика было предпочтение косых, а не фронтальных порядков атаки. Вместо того чтобы наступать параллельным фронтальным строем, Фредерик старался, по возможности, изгибать свои атакующие линии так, чтобы один конец, часто усиленный кавалерией, вклинивался в позицию противника раньше другого. Идея заключалась в том, чтобы отбросить противника вдоль его собственных линий, а не атаковать его в лоб. Такой способ маневра требовал от пехоты особой сноровки и выдержки, особенно в условиях неровной местности. В ряде сражений прусские атаки с фланга с использованием сложного развертывания пехоты дали разрушительный эффект. Например, под Прагой (6 мая 1757 года), где численность прусских и австрийских войск была примерно равна, Фридриху удалось обвести пруссаков на правом фланге австрийцев. Когда последние спешно передислоцировались, чтобы встретить его наступление, местные прусские командиры распознали и использовали брешь в "шарнире" между старой и новой позициями и пробили через нее прорыв, непоправимо раздробив австрийские силы. Классическим примером косого походного порядка в действии
